Мобилизованные. Волки войны: Суровая правда с фронта глазами бизнесмена, ставшего штурмовиком

Бывший бизнесмен Сергей Строганов (фамилия изменена) в 2022 году был одним из первых мобилизованных в своем районе Петербурга и раскрылся в военной разведке. Он рассказал Царьграду о подвигах его боевых товарищей и о том, что им пришлось пережить.

Коммерсанты, бездомные и полицейские в одном окопе

До войны Сергей был генеральным директором двух фирм с оборотом от 200 миллионов рублей в год, а его личная зарплата составляла плюс-минус миллион рублей в месяц. Он выстраивал в разных компаниях отделы продаж, умножал их бизнесы.

Когда началась СВО, Сергей предпринял несколько попыток уйти на фронт добровольцем. Ему отказывали, так как у него за плечами не было срочной службы и по состоянию здоровья он был непризывным. Знакомые говорили: "Зачем тебе, "коммерсу", это надо – ведь у тебе трое детей". Но Сергей – коренной петербуржец, и для него вопрос так не стоял. Он говорит:

Мой дед начал воевать в Финскую войну в 1939 году и закончил в 1945-м в войну с Японией. Я понимал, что обладаю знаниями и навыками, которыми могу принести пользу не только в тылу, но и на фронте.

А там к осени 2022-го ситуация резко ухудшилась. Была объявлена мобилизация. И брать стали всех. Сергей Строганов смог договориться с военкоматом и ушёл на войну вместе с мобилизованными.

Средний возраст бойцов в их полку был 42 года. Процентов 80 из них – мобилизованные гражданские люди. Даже часть офицеров, включая ротных, были далёкими от армии "пиджаками" – в лучшем случае лейтенантами запаса после военных кафедр, которые до СВО даже не знали, как разобрать автомат.

Но уже через год-полтора взводами и ротами командовали те, кто и должен был это делать, – люди с характером и внутренним личным мужеством, научившиеся хорошо воевать. Например, одним из командиров роты у нас стал бывший продавец обуви. Интересно было наблюдать, как сугубо гражданские люди превращаются в воинов,

- вспоминает Сергей.

Каких только мобилизованных ему не доводилось видеть! Например, бездомных из ночлежки (и они, кстати, нормально себя в боях показали). А у него в подчинении был непонятно за какие "заслуги" мобилизованный начальник РУВД.

Изначально, если кто не забыл, говорилось, что мобилизованные будут находиться не на передовой, а где-нибудь на второй, третьей линиях. Но по факту всё оказалось не так. Сергей Строганов видел двадцатилетних мобилизованных мальчишек из белгородских батальонов, которых уже через пять дней после военкомата вели бой.

Проводы мобилизованных. Фото пресс-службы правительства Забайкальского края

"Мама, забери меня отсюда!"

Прибыв на передовую, Сергей первым делом решил позвонить домой. А звонить оттуда – целое искусство.

Нужен, во-первых, телефон с хорошей антенной, во-вторых, место, которое цепляет какую-то вышку мобильной связи украинской сети "Киевстар"– например сопка. И цепляет – это не когда появился сигнал, а когда у тебя на телефоне всего одна мерцающая палочка. Ты буквально замираешь на месте в найденном положении, чтобы она не исчезла. Стоишь, тыркаешься в телефон, и раза с тридцатого тебе удается соединиться. А пока ты стоишь, по этому сигналу на тебя уже наводится вражеский миномёт. У меня были немецкие сим-карты, и я звонил с них, чтобы сбить с толку противника.

Однажды, когда Сергей вернулся в свой блиндаж после такого звонка, его встретил 19-летний вновь прибывший мобилизованный с позывным "Заяц". И стал умолять снова сходить вместе с ним позвонить его маме. Сергей согласился. Привёл парня на свою сопку, смог дозвониться по нужному номеру. Передал ему телефон, а сам залёг поблизости.

Когда "Заяц" услышал голос мамы, у него вдруг случилась истерика. Уже начался миномётный обстрел, а он стоит на коленях и рыдает: "Мама, забери меня! Я больше здесь не могу!" Телефон был поставлен на громкую связь, и я слышу, как мама в трубку тоже рыдает: "Сыночек, я уже куда только не обращалась". А взрывы приближаются – миномёт обычно бьёт по прямой, надо уходить с линии огня. Кричу ему – он не реагирует.

Строганов силой оттащил "Зайца" в сторону под дерево. И тот повторил уже ему: "Я больше не могу". Чтобы успокоить парня, Сергей сказал: "Поверь мне, ты выберешься!" И "Заяц" выжил. Через полтора года они случайно встретились. Сергей был в госпитале после ранения. Вышел на улицу. Там к нему подошел незнакомый военный:

Вы меня не узнаёте? Мы с вами ходили звонить под Макеевкой.

Оказалось, вскоре после того телефонного разговора подразделение "Зайца" закинули в новое место и там разбили "в муку". А его с лёгкими ранениями доставили в госпиталь. Оттуда он попал в новую часть. И спустя полтора года это был уже совсем другой человек. Прежний "Заяц" был худющий, и каска на его голове болталась как колокол. А этот – плотный, спокойный, уверенный.

Эта история про всех мобилизованных. Пережив первый шок, они втянулись в войну и на ней возмужали. Сергей говорит, что страх на войне – понятие относительное. В один день человек может считать себя героем, в другой – трусом. Может лежать под огнём и не дёргаться, а потом, переходя в темноте с позиции на позицию, до смерти испугаться звука хрустнувшей ветки. Выбросы адреналина заставляют тело выживать, мозг – работать и в итоге выполнять то, что необходимо.

Был у нас парень, который, попав в мясорубку, сдёрнул в ближайшую деревню и прятался там два месяца. Потом пришёл, сдался. И, чтобы искупить вину, дал себе обет – вытаскивать раненых. Ночь-полночь, обстрел не обстрел, он, если слышал в рации крики "трёхсотых", полз за ними. И за весну 2023 года вытащил столько, что его стали звать не иначе как "Святой".

Небо улыбнулось "Святому". Он сейчас дома – вернулся с относительно нестрашными ранениями, с руками и ногами.

Как привыкнуть к аду

А испугаться и прийти в отчаяние мобилизованным, вчерашним людям с гражданки, поначалу было от чего. Вот как Сергей Строганов описывает их боевой быт.

Зимой температура минус 21 градус, а костёр не развести, и мы согревали друг друга теплом своих тел. Гуманитарка не спасала: потому что до линии боевого соприкосновения её ещё надо доставить. А попробуй дотащи до окопов под огнём несколько километров 40-килограммовую печку. В оттепель – грязища невероятная, все ходят грязные. Воды в окопе – по щиколотку, вырыл в нём ямку, приткнулся боком туда, где посуше, и спишь. Сколько раз нам приходилось пить воду из луж и жить буквально в дерьме. Потому что в туалет было не отойти, из окопа даже не высунуться.

Дно окопа. Фото предоставлено Сергеем Строгановым

Да ещё враг периодически сбрасывал на них всякую химию. Сергей не оказывался в эпицентре таких сбросов и отделывался одышкой и выкашливанием слизи, которую вдруг бешено начинали вырабатывать его лёгкие. А те, кто "хапнул" химии по полной, по его словам, задыхались, пытались ползти, все в соплях и слюнях и с глазами навыкате становились похожи на зомби.

Да и самый обычный артобстрел мог стать испытанием.

Когда тебя накроет вражеская артиллерия, воздух становится густой, как вода. Ты лежишь на земле, увидел муравьишку и слышишь, как он ползёт, – настолько у тебя обостряются чувства.

И так 365 дней в году – без суббот и воскресений. На войне, считает Сергей, главное, объяснить своему мозгу, почему твой организм находится здесь и делает то, чего он делать не хочет. Там с внешними условиями надо внутренне согласиться. На войне надо научиться жить, а не выживать – и тогда будет легче. А если не научишься, попадёшь в небоевые потери.

Все договариваются со своим мозгом по-разному. И по-разному переносят окружающую фронтовую действительность.

Попав в этот ад, кто-то молится, кто-то разговаривает с родными. 

Я видел, как некоторые делали это даже во время штурма, на бегу. Спросил одного: "Чего ты бубнишь всё время?" Он ответил: "С женой разговариваю",

– вспоминает Сергей. 

Жизнь в таких условиях сама по себе – героизм. Но мобилизованные умудряются ещё и совершать подвиги.

Спасители штурмовиков

Сергей Строганов рассказал о командире роты снайперов с позывным "Есенин". Он – не профессиональный стрелок, часами тренировавшийся на полигонах, а обычный гражданский мобилизованный, обучившийся снайперскому делу уже на войне.

Однажды "Есенин" со своими пятью двойками снайперов спас две роты штурмовиков. Дело было на одном из самых известных участков СВО, сравнимом по кровопролитности с Бахмутом.

Штурмовики взяли вражескую позицию и на кураже пошли дальше, хотя делать этого было нельзя. Штурм захлебнулся, и враг тут же ринулся в контратаку. Но снайперы выбили наступавших украинцев и дали возможность своим отойти без потерь.

На тот момент на личном счету "Есенина" было 75 подтверждённых уничтоженных вэсэушников, а в реальности, конечно же, больше – сколько, он и сам не знал,

– говорит Сергей.

Он показывает, что такое подтверждённое уничтожение цели.

На его телефоне – видео с камеры, встроенной в прицел: трое солдат противника бегут на наблюдательный пункт, один из них падает и исчезает с картинки. Такое видео снайпер отправляет в штаб, и оно подкрепляется ещё фотографией лежащего вэсэушника, сделанной с дрона. Тогда поражение цели засчитывается.

Но спасение двух рот – далеко не единственный героический поступок мобилизованного "Есенина", не попавший в наградные документы.

"Есенин" погиб в 2025 году. В тот момент, когда снайперы работали в серой зоне, на этом участке фронта началась украинская атака. Они не могли быстро и незаметно покинуть замаскированные позиции и открыли по наступающим огонь. Чем себя рассекретили. Снайперы отбивались неделю. И все погибли под сбросами. "Бабы-яги" скидывали на них противотанковые мины. Их тела пролежали в серой зоне семь месяцев и только недавно были доставлены в Ростов-на-Дону.

Позывной "Есенин". Фото предоставлено Сергеем Строгановым

Сергей считает, что по-хорошему "Есенина" надо бы наградить "Звездой Героя". Более эффективного снайпера, чем он, ему на войне не доводилось встречать. Но с наградами у мобилизованных дела обстоят неважно.

У меня есть товарищ однополчанин. Тоже мобилизованный. Он три года от и до отбарабанил в зоне боевых действий. Ни разу не отступил от приказа. Сейчас ему 25. У него три ранения, две недели назад он наступил на мину, и ему оторвало стопу. У него нет ни одной медали и даже звания ефрейтора.

Сам Сергей четырежды попадал в госпитали – всякий раз участвуя в штурмах. Трижды возвращался на фронт, теряя за каждый период нахождения в зоне боевых действий 20-30 килограммов веса. После четвёртого ранения был комиссован и вернулся домой.

Что нужно для победы

С точки зрения бизнеса он потерял всё. Фирмы, которым до ухода на СВО помогал раскрутиться, теперь имеют оборот свыше 10 миллиардов рублей. Но их хозяева, поддерживавшие Сергея, пока он был на войне, по его возвращении сказали: "Всё, теперь мы в расчёте".

Раньше у него было три машины, теперь одна, квартира требует ремонта, и вместо прежней зарплаты миллион рублей в месяц – долги.

В этом смысле он разделил судьбу многих мобилизованных, семьи которые тоже принесли жертвы на алтарь победы.

Но главной проблемой мобилизованных Сергей считает вовсе не это. А неопределённость:

Нам ведь что обещали сначала: 6-8 месяцев, ротация. И все нормальные люди ответили: 6-8 месяцев отдать Родине - без проблем. Но по факту для мобилизованных война оказалась бессрочной. А все нормальные люди хотят жить. И если сейчас мне предложат подписать контракт и снова отправиться на СВО, я пойду, может, даже и не за деньги, но только в том случае, если буду железобетонно уверен, что прописанные в контракте 6 месяцев будут 6 месяцами, один год одним годом, а не двумя, тремя или "до талого",

- признаётся Сергей.