Стало тихо-тихо. И совсем нечем дышать: Что ощущали пассажиры падающего на Неву Ту-124
Путешествие на самолёте советские люди воспринимали иначе, чем мы сейчас. Для них это было более значимым событием. Поэтому то, что случилось в Ленинграде августовским днём 1963 года, стало событием из ряда вон выходящим. Впрочем, и современному человеку такое испытание вряд ли далось бы легко. Уж слишком неординарен случай.
Сегодня мы поговорим о приводнении Ту-124 на Неву.
В 1963 году регистрация на рейс проходила примерно так же, как и в нынешнее время: регистрировались за 1,5–2 часа до вылета. Правда, не требовался паспорт (вплоть до 70-х годов) и не досматривался багаж.
В тот день, 21 августа 1963 года, из Таллина в Москву собирается вылететь рейс SU-366 (регистрационный номер 45021). Экипаж – профессионалы: командир Виктор Мостовой и второй пилот Василий Чеченев.
Экипаж борта СССР-45021. Слева направо: бортмеханик Смирнов, штурман Царёв, бортрадист Беремин, КВС Мостовой и второй пилот Чеченев. Фото: Н.Комаров/airdisaster.ru
Никаких проблем не ожидается: рейс регулярный, постоянный. Выполняется он на самолёте Ту-124, который всего год как запущен в небо. О том, что на борту новейшего советского самолёта может возникнуть аварийная ситуация, никто даже не думал.
Иди на Неву!
Однако проблемы начались почти сразу после взлёта: заклинило переднюю стойку шасси – она оказалась в промежуточном положении. Позднее станет известно, что при взлёте в Таллине самолёт потерял шаровой болт (его потом подняли на взлётной полосе). Но всё это выяснится позже.
А пока экипаж старается починить шасси своими силами – взяли металлическую штангу, на которой в салоне самолёта висела одежда, и попытались дотянуться ей до стойки шасси через люк в полу кабины пилотов. Но всё было тщетно, "передняя нога" наотрез отказывалась слушаться.
По инструкции самолёт с подобной проблемой должен вернуться в аэропорт вылета. Но в Таллине тем утром – густой туман. Да и взлётно-посадочная полоса коротковата. И тогда Москва направляет самолёт в ближайший город с подходящей ВПП – Ленинград.
Экипаж напряжён: предстоит аварийная посадка, при которой самое опасное – это пожар. Всего одна искра от трения о полосу – и самолёт загорится. И сгорит дотла всего за три минуты. Чтобы минимизировать такие риски, нужно максимально выработать горючее. Поэтому командир Мостовой делает круги над Ленинградом. Горожане смотрят на летающий кругами самолёт, который идёт достаточно низко, и думают, что снимают кино.
Седьмой круг, и диспетчер приказывает идти на посадку. Но Мостовой видит, что топливо ещё есть, и объявляет: идём на восьмой круг.
И тут глохнет левый двигатель. Его запускают, он пару раз "чихает" и снова глохнет. Давление падает. Мгновение – и глохнет правый двигатель. Обороты на нуле. А до аэропорта ещё 20 километров.
Только не на город! Дотяните до полосы!
– это последнее, что услышали пилоты от диспетчера.
Связь отключилась.
Пассажиры позднее расскажут: в тот момент в салоне стало тихо-тихо. И совсем нечем дышать. А затем – тише тишины. Хотя тише и страшнее уже не бывает.
В иллюминатор все видят: внизу Ленинград. Его центр: Дворцовая площадь, Исаакиевский собор, жилые дома.
В Москве и Ленинграде после обрыва связи уже мысленно прощались – кто с погонами, кто с должностью, но все – с экипажем и пассажирами самолёта. Понимали, что всё. Им не выжить.
И в почти безвыходной ситуации второй пилот Чеченев предложил посадить самолёт на воду.
Иди на Неву!
– крикнул Мостовому Чеченев.
Мостовой передал ему управление. Конечно, в такой ситуации за штурвалом должен быть командир судна, но Мостовой знал, что Чеченев – военный лётчик. Он совершит этот манёвр куда профессиональнее. Речь шла не только о спасении всех, кто на борту, но и о спасении людей на земле – нельзя было допустить, чтобы самолёт рухнул в центр Ленинграда.
В руках Василия Чеченева Ту-124 прервал крутое снижение, довернул до Невы, перешёл в планирование. Затем дотянул до середины реки. Чуть не задел проплывающий по реке буксир, но, приподняв самолёт, обошёл и его.
Сложно поверить, но всё произошло всего за 14 (!) секунд.
Именно 14 секунд прошло с момента полной остановки двигателей. 14 секунд падения, следом "плюх!" в воду, и Ту-124 с 45 пассажирами на борту остановился в 200 метрах от опор железнодорожного моста. Всего секунда – и Ту-124 врезался бы в мост.
Скриншот: эфир телеканала "Санкт-Петербург"/tvspb.ru
А тем буксиром, который чуть не задел самолёт, командовал тогда 23-летний капитан-дублёр Юрий Поршин. Он среагировал молниеносно – подплыл к самолёту, зацепил его и отбуксировал к берегу. На правом берегу тогда был плотовый рейд деревообрабатывающего комбината, и получилось так, что левое крыло как раз подошло под плот – получился естественный трап.
А к самолёту уже бежали люди. Случилось небывалое – самолёт на Неве! Те, кто был на берегу, помогали пассажирам перейти из самолёта на набережную. Очень оперативно примчались все службы: милиция, врачи, спасатели.
Говорят, одна горожанка, пока помогала пассажирам, сама плюхнулась в воду, и спасатель, стоящий рядом, вздохнул и сказал: "Ну вот, теперь ещё и тебя спасать". Но это так, толика юмора. Женщину, конечно, спасли. Как и всех, кто был на борту Ту-124.
Что отмечают, так это поразительное спокойствие пассажиров. Не было паники, истерик, воплей. Спокойно сходили на берег, как будто ничего необычного не произошло. Хотя – и это факт – случилось настоящее чудо.
Подъём самолёта Ту-125 с Невы. Фото: Юрий Туйск/78.ru
Но в СССР признавать это не торопились – нравы были другими. Место происшествия оцепили, снимать очевидцам запретили: все плёнки доставали из фотоаппаратов и засвечивали на глазах у владельцев (лишь некоторым удалось сохранить уникальные кадры). Ведь ещё предстояло разобраться, почему экипаж пошёл на восьмой круг и что вообще стало причиной аварии.
Кто виноват?
Началось расследование. Кто виноват: лётчики или техника?
Установлено, что причиной поломки передней стойки шасси оказался заводской дефект болта. Но что с двигателями? Не исключали, что произошёл отказ электрического топливомера, как записано в протоколе: «Показания были, а топлива уже не было».
В итоге решение коллегии Главного управления гражданского воздушного флота при Совете Министров СССР:
- Основной причиной считаем обрыв болта.
- Надо составить программу исследований, которые надо провести, как лабораторных, так и лётных.
- Немедленно наши все наставления надо пересмотреть и уточнить формулировки. Нельзя рекомендовать летать до последнего круга.
Приказ начальника Главного управления гражданского воздушного флота при Совете Министров СССР № 595 от 14 сентября 1963 года «Об аварии самолёта ТУ-124 №45021 Московского управления транспортной авиации ГВФ» гласил: в п. 6 этого приказа значится:
За мужественные и умелые действия при отказе (зачёркнуто) остановке двигателей на самолёте экипаж представить к награждению.
Однако указ о награждении так и не был подписан по неизвестным причинам. Зато первый и второй пилот получили другую награду: им подарили двухкомнатные квартиры.
Виктор Мостовой до 1978 года работал в 200-м авиаотряде, потом до 1988 года – начальником смены в аэропорту "Внуково", откуда ушёл на пенсию после инфаркта. В 1989 году с семьёй эмигрировал в Израиль, где умер в Кирьят-Гате в 1997 году. Последние годы был рабочим на фабрике. Второй пилот Василий Чеченев вскоре после чуда на Неве стал командиром воздушного судна (КВС), а затем и лётчиком-инструктором. Умер в 2002 году.
Может быть, власти тогда не посчитали нужным излишне героизировать Мостового и Чеченева. Но простые люди считали и считают их героями, которые спасли не только пассажиров Ту-124, но и многонаселённый город.
Кстати говоря
На момент события в Ленинграде американскому мальчику Чесли Салленбергеру было всего 12 лет. И через 46 лет он повторит подвиг Мостового и Чеченева – посадит самолёт на воду, на Гудзон. И об этом снимут кино, где будут чествовать Салленбергера и воспевать его героизм.
А в России продолжают ждать своё кино – "Чудо на Неве". Тем более что опыт подобных картин у нас уже есть – "На солнце, вдоль рядов кукурузы".